|
В конце мая в Пушкинский заповедник Президиумом Академии Наук СССР была направлена Архитектурная комиссия под председательством академика А. В. Щусева.
Из Ленинграда комиссия выехала поздно вечером 27 мая — до Пскова добирались почти полтора дня: дорога была исковеркана, многие мосты на трассе еще не были восстановлены. В полуразрушенном Пскове — где ни вокзала, где каждая не то, что машина — лошадь на счету, — комиссию ждали два новых «виллиса». Лишь к вечеру 29 мая они, запыленные, остановились в Пушкинских Горах у здания райкома партии. «Мы с удивлением смотрели на них со второго этажа, вспоминает А. М. Савыгин. — Да и как было не удивляться, если работников обкома партии мы ездили встречать на лошадях в Новгородку? А тут — машины, да еще сразу две». Вышедший из автомобиля Гейченко повел комиссию в кабинет первого секретаря райкома П. М. Киманова. Оба понимали, что поднимать заповедник из руин будут вместе.
Результатом двухдневной напряженной работы комиссии стал Акт обследования от 31 мая 1945 года. Отдельным пунктом в нем указывалось: «Весь монастырь, состоящий из корпусов, келий и трапезной церкви, сильно пострадал и может быть восстановлен районным исполкомом при условии оказания ему со стороны Академии Наук научной и технической помощи». Академик архитектуры Щусев понимал важность восстановления всего Святогорского монастыря как единого историко-архитектурного ансамбля. Тем более значительное потепление государства в отношении Церкви вселяло на это надежду. В работе комиссии принимали участие Киманов и председатель райисполкома Н. М. Гордиенко. Они и взяли на себя ответственность за внесение в Акт пункта о возможности восстановления всего монастыря: Никольская церковь, монастырская гостиница и братский корпус были в ведении райисполкома.
Но постепенно становилось ясно, что на восстановление всего монастыря рассчитывать не приходится. Стройконтора «Ленакадемстроя» была организована лишь в марте 1946 года. Государственная политика в отношении восстановления церковных строений уже изменилась – стала более чем сдержанной. Гордиенко к этому времени в районе уже не было. Оставался один Киманов. Но не надолго – в июле 1946 переведен на работу в редакцию «Псковской правды».
Решение вопроса берет на себя Псковский Облисполком. И 11 мая 1946 в результате обследования Святогорского монастыря восстановление Никольской церкви и служебных монастырских построек было сочтено нецелесообразным: «Здание построено в 1844 году, не является памятником архитектуры и не входит в исторический ансамбль монастыря... На месте зданий, которые должны быть убраны, считаем желательным разбить сквер, мнение о разбивке сквера на месте этих зданий было высказано еще членами Архитектурной Комиссии под председательством академика Щусева».
Гейченко понимал: возражать бесполезно. Но и отступать он не собирался — музею был нужен весь монастырь. У него был свой план.
Через месяц — Совещание руководящих работников учреждений Академии Наук, Псковского Облисполкома и Пушкиногорского райкома признает «необходимым разобрать и снять все постройки у подножия собора Святогорского монастыря...» Вслед за этим обследование монастыря компетентной комиссией реставраторов, Совещание при Вице-Президенте АН СССР академике И. П. Бардине. В нем принимает участие и сам Щусев. Но вновь: «Сделать планировку парка у подножия холма, с учетом разборки нижних построек, монастырских служебных корпусов и церкви...»
И тогда Гейченко делает свой ход. Он обращается с ходатайством о передаче монастырских построек заповеднику. И 16 сентября 1946 года Пушкиногорский райисполком принимает решение: «Передать разрушенные здания Пушкинскому заповеднику для последующей разборки Стройконторой на материал для строительно-восстановительных работ...»
Здесь мы сделаем очень важное отступление об исторической ценности Никольской церкви. Мы обратились к Летописи Святогорского монастыря, составленной игуменом Иоанном и задались вопросом: почему же именно в 1841 году вдруг стало понятно, что прежняя Никольская церковь – маловместительная, низкая и неблаговидная?... Каменная церковь такой недавней, 1787 года, постройки — отапливаемая и потому так нужная монастырю? Церковь на пушкинское время, в ценности которой не возникло бы никакого сомнения? И тогда мы обратились к истории пушкинских мест, которая с тех самых пор, как было предано земле тело убиенного болярина Александра, неразрывно оказалась связана с историей монастыря и стала во многом определять само развитие обители. Само сохранение ее памятников и памяти о ней в годы гонений на Церковь.
В конце 1839 г. председатель опеки над семьей и имуществом Пушкина граф Г. А. Строганов просит у государя дозволения на сооружение памятника на могиле А. С. Пушкина. А через год - 10 декабря 1840 г. памятник перевозится на семи подводах в Святогорский монастырь. Вспомним обстоятельства похорон поэта: «Никакой встречи, никаких церемоний...» А тут вдруг — надгробный мраморный памятник по высочайшему соизволению. В установке принимает горячее участие сам губернатор, распоряжается всем губернский архитектор...
И 19 апреля 1841 года настоятель монастыря подает прошение Псковскому архиепископу о строительстве на том же самом месте новой каменной церкви «просторнее и благовиднее». При заключении контракта на строительство указывается: «Работу начать вдруг же и окончить оную в будущем 1842 году непременно». Теплая церковь важна, но благолепие важнее.
Освящался Никольский храм дважды: вновь построенный - в 1844 году во имя святителя Николая; возобновленный окраской, позолотой — в 1891 году в память избавления государя Николая II от грозившей ему, наследнику престола, опасности в г. Отсу, в Японии. Может быть, поэтому в годы гонений Никольская церковь подлежала уничтожению?.. Ведь и сама благодарная, почитающая память о Николае II подлежала забвению.
В следственном деле Гейченко есть пункт обвинения в антисоветской пропаганде и восхищении царским режимом: «он неоднократно с восхищением вспоминал царский строй, царскую армию, рассказывал о парадах и полковых праздниках»; часто говорил: «Как жаль, что нет колокольного царского звона и пышного церковного богослужения». Когда-то благодаря Гейченко Нижняя дача Николая II, где еще в 1926 году на черной доске сохранялась последняя диктовка для его детей, стала Дворцом-музеем, а царский поезд — продолжением его экспозиции... И директор не оставлял надежды, что Никольскую церковь удастся сохранить.
«Тебе нелегко там дышится, ты одинок и тянешь воз один... Ничего путного у тебя там не выйдет, как ты ни старайся, в лучшем случае неудовольствие начальства. Если бы возле тебя были энтузиасты — то бы другое дело, а их у тебя нет», - писали ему в Михайловское. Но рядом с Гейченко — энтузиастами становились. Он находил единомышленников всюду, и прежде всего среди самого начальства... Среди тех, кто занимал высокие руководящие посты, принимал ответственные решения: «8-го ноября с/г. Пушкинский Заповедник посетил Секретарь ОК ВКП(б) Л. М. Антюфеев... После экскурсии и доклада приезжим был мною предложен чай, за которым была проведена беседа о ходе строительства в Заповеднике и мероприятиях, необходимых для ускорения его строительства...» И уже через месяц Псковский Облисполком предоставляет заповеднику для строительства 1700 кб. м.
В январе 47 года получен Годовой титульный список, в котором в числе первоочередных работ значилась разборка Никольской церкви. Но когда к ней приступили, оказалось, что церковь не разобрать! В 1841 году крестьянин Ярославской губернии Матвей Голубев прежнюю каменную церковь раскрыл, разобрал всю до грунта земли и очистил место. А в следующем году он выстроил новую, как и заказывало епархиальное начальство: «с наблюдением прочности». Выстроил на века... Именно на эту вековечную прочность и возлагает теперь свои надежды Гейченко.
Но ответственность за разборку церкви лежала на начальнике Стройконторы. И тот принял решение совершенно неожиданное для Гейченко: «разобрать» церковь «путем подрывных работ».
«Ввиду того, - пишет Гейченко в начале февраля зам. директора Института литературы Шаргородскому, - что это здание стоит у подножия горы, на которой находится могила А. С. Пушкина, я заявил тов. И. И. Смирнову, что проведение таких подрывных работ может быть разрешено лишь после специального обследования монастыря специалистами и их письменного заключения, которое гарантировало бы сохранность собора и Пушкинского надгробия. Я указал также на необходимость санкций на эти работы Института Литературы и Архитектурно-экспертного Совета Псковского Облисполкома».
Письмо было отправлено тотчас после посещения Пушкинского заповедника 1 февраля зам. председателя Госплана СССР Д. Д. Дегтярем. Может быть, Дегтярь обещал содействие?.. Но Ленакадемстрой решил обойтись без обследования — и уже 5 апреля начальником Стройконторы И. И. Смирновым подписано Соглашение о проведении подрывных работ…
Гейченко об этом узнал уже после того, как прибыла подрывная команда, после того, как подрывные работы ранним утром 8 апреля были произведены. Его просто поставили перед фактом. Но именно он, директор заповедника, возглавлявший перечень «нижеподписавшихся», когда составлялся Акт «о результате подрыва аммонитом полуразвалившейся коробки и сводов кирпичного здания нижней Никольской церкви у подошвы могильного холма в Святогорском монастыре, произведенного 14-ю последовательными взрывами…» , настоял на включении в Акт формулировки: «Взрывные работы производились согласно распоряжения начальника Стройконторы И. И. Смирнова и его соглашения с подрывной группой в/ч 55518 от 5 апреля 1947 г.»
При обследовании стен и сводов древнего Успенского собора и надгробия на могиле Пушкина, обшитого предохранительными щитами, изменений и повреждений обнаружено не было. Но «часть могильного холма оказалась покрытой кирпичной пылью и мелкими кирпичными осколками. Одно дерево, находящееся за границей каменной ограды, оказалось сломанным вследствие удара выброшенного взрывом большого камня». Кирпичная пыль и мелкие кирпичные осколки – результат дробящего воздействия аммонита. Аммонит применялся при разработке каменных карьеров, когда требовалось превратить породу в щебенчатую массу…
Поэтому в следующем Акте «о результатах второго подрыва, произведенного 11 апреля в 6 час. 00 мин. девятью последовательными взрывами», появляется этот абзац: «При подготовке подрывных работ от дирекции Заповедника присутствовали помощник директора Заповедника Зайцев К. А., старший прораб Стройконторы Ленакадемстроя К. П. Юдин». На этом тоже настоял Гейченко. Потому что сломанное дерево, стоявшее за каменной оградой – то, что, как он когда-то надеялся, заставит отказаться от взрывных работ.
Сегодня Гейченко ставят в вину его подпись под актом. Будучи директором Пушкинского заповедника он не мог его не подписать. Но ни третий Акт о «результате подрыва остатков кирпичного здания нижней Никольской церкви <…>, произведенного 16 апреля в 6 ч. 05 м. 10-ю последовательными взрывами», ни последний о том, что «сегодня 17 апреля в 6 часов 05 минут шестью последовательными взрывами закончены подрывные работы» - Гейченко не были подписаны… Ведь оно, это «здание, не представляющее исторической и художественной ценности» было для него ЦЕРКОВЬЮ с колокольным царским звоном, с пышным церковным богослужением...
В 1992 году Святогорский монастырь был передан Русской Православной Церкви. 29 мая впервые за все время существования святой обители ее посетил патриарх – Алексий II. Он всегда с благодарностью вспоминал о подвиге защиты и возрождения святынь руководителями и работниками музеев. Ведь в заповеднике в 1949 году были восстановлены Успенский собор, братский корпус, гостиница монастыря, сторожка и ворота с оградой, а уже в 70-е годы - часовни на Савкиной горке, в Михайловском, на Луговке. Восстановление Никольской церкви Гейченко не мог включить в перспективный план реставрационных работ музея-заповедника, как он включил восстановление Георгиевской церкви на городище Воронич, Воскресенской церкви на погосте Воронич. Музей не мог восстановить Никольскую церковь - никаких изображений ее на пушкинское время не сохранилось. Музей даже не смог ее сохранить.
Никольскую церковь может восстановить только Церковь. Такой, какой она стала после того, как в 1841 году на могиле поэта был воздвигнут монументальный памятник – в преддверии грядущего паломничества в Святые Горы. Паломничества в «место под благодатным осенением святынь которого, - писал игумен Иоанн, - нашли себе вечное упокоение в недрах сырой земли бренные останки незабвенного поэта Александра Сергеевича Пушкина».
Валентина БУТРИНА,
старший научный сотрудник
Государственного музея-заповедника А. С. Пушкина «Михайловское»
член Союза писателей России.
|